После массовой сдачи в плен украинских военнослужащих на «Азовстали» в Мариуполе в российском обществе развернулась дискуссия относительно их статуса и будущего.

Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков не стал отвечать на вопрос, считают ли в Москве сдавшихся украинских военных с «Азовстали» пленными или преступниками. Он посоветовал журналистам обратиться с этим в Минобороны и напомнил слова президента о том, что к украинцам будут относиться в соответствии с международными законами.

Ранее спикер Государственной Думы Вячеслав Володин, комментируя обмен пленными в ходе специальной операции России на Украине, подчеркнул, что военные преступники не должны подлежать обмену. По его словам, необходимо делать все, чтобы они предстали перед судом.

В то же время стало известно, что Госдума рассмотрит проект постановления о запрете обмена нацистских преступников.

«Комитет по обороне предлагает включить в порядок работы Государственной думы рассмотрение проекта постановления по поручения председателя Государственной думы о недопущении обмена нацистских преступников», — рассказал автор проекта, глава комитета Госдумы по обороне Андрей Картаполов.

Вопросы есть, давайте разбираться.

— И российское министерство обороны, и российские дипломаты называют их именно пленными, и отношение к ним и со стороны России, и со стороны ЛДНР как к пленным. Так что тут не надо плодить сущности и выдумывать какой-то другой статус для тех, кто по факту сдался в плен в ходе боевых действий, — считает политолог, руководитель проекта «Открытая аналитика» Роман Травин. — В то же время, в отношении некоторых из них, по итогам проверок и допросов, могут быть возбуждены уголовные дела, и тогда их статус изменится. Понятно, что особенно много таких прецедентов будет с «Азовом» * и другими подобными формированиями.

«СП»: — Киев будет предлагать их выменять. На это нельзя соглашаться? Или смотря на кого?

— Этот вопрос сегодня бурно обсуждается и среди лидеров общественного мнения, и в российском обществе, и на Донбассе. Мнения высказываются полярные. Но скорее всего люди, принимающие решения, будут подходить к этому вопросу куда менее эмоционально и определяться не по всем сдавшимся в плен коллективно, а в индивидуальном порядке. Например, отказаться выводить на обмен наиболее одиозных персонажей или менять их на кого-то в персональном порядке. На мой взгляд, это был бы разумный подход.

«СП»: — Стало известно, что Госдума рассмотрит проект постановления о запрете обмена нацистских преступников. Зачем?

— Так как в качестве одной из целей заявлена денацификация Украины, это логичный шаг российских законодателей. Если постановление или закон в итоге будут приняты, это может стать аргументом для отказа в рамках переговоров по обмену пленными с Украиной, когда Киев будет требовать на обмен именно представителей национальных батальонов или военных других подразделений, давно воюющих на Донбассе и придерживающихся крайне правых взглядов.

«СП»: — Вообще-то эти люди сдались ДНР, тогда, по логике, дончанам решать, что с ними делать. Но Украина не признает ДНР и требует переговоров об их судьбе с Россией. Как быть? Пытаться усадить Киев за стол переговоров с Донецком? Самим решить их судьбу? Или просто махнуть рукой?

— Так как подразделения республик Донбасса действуют в тесной связке с российскими, вряд ли можно ставить вопрос, что сдались они именно ДНР. И при всей той роли, которую играют с военной точки зрения ЛДНР, очевидно, что центр принятия решений — в Москве. Кроме того, на нынешнем этапе, Украина точно не пойдет на переговоры с ДНР. Так что обсуждаться этот вопрос будет с российской стороной.

«СП»: — Если преступники будут осуждены, где их содержать: в Донбассе или в России?

— Почему-то этот вопрос достаточно активно обсуждается. Не думаю, что это вообще имеет какое-то значение…

— Согласно международное гуманитарному праву любой военнослужащий, оказавшийся во власти противоборствующей стороны, является военнопленным, за исключением случаев наёмничества и шпионажа, — поясняет историк, публицист, постоянный эксперт Изборского клуба Александр Дмитриевский.

— Военнопленные — это результат вооружённого конфликта вне зависимости от того, как его называют стороны. То есть, все сдавшиеся украинские каратели автоматически попадают в плен, и двух мнений тут быть не может. А дальнейшую судьбу сдавшихся совместно решат Россия, ДНР и ЛНР вне зависимости от того, какое подразделение взяло их в плен.

«СП»: — По-вашему, допустимо ли обменивать военных преступников? Если это единственный способ вызволить своих? Или тут нельзя поддаваться навязываемым правилам?

— Пленных обменивать можно и нужно, военных преступников — нет. Но факт совершения военного преступления устанавливается правосудием. Если суд определит, что человек не виновен — его можно обменять. Однако если Украина будет ставить условие, что освободит наших пленных, если мы согласимся обменять военных преступников — это уже захват заложников. С целью недопущения подобных действий украинской стороной и было внесено в Государственную Думу предложение о законодательном запрете обмена военных преступников.

«СП»: — Где содержать осужденных преступников: в России или в Донбассе?

— Знаете, есть такая известная поговорка: «Советская власть тебе простила, а я нет!». Мне вспоминается старый белорусский фильм под названием «Возьму твою боль…»: там рассказывается о незавидной судьбе прислуживавшего гитлеровцам полицая и не нашедшего ничего лучше, как вернуться после многих лет отсидки в родную деревню — к сыновьям и братьям тех, кого он когда-то убивал.

Так и здесь: слишком много врагов эти бандеровцы себе нажили.

В той же Испании правнуки и праправнуки франкистов и республиканцев до сих пор считают друг друга нерукопожатыми…

— Даже если пойти по чисто юридическому пути, то военная операция предполагает столкновение военных и, естественно, потери, в том числе пленных, — считает политконсультант, кандидат философских наук. Александр Сегал.

— Так что они пленные. Насчет того, кто будет что решать — пока неясно: в новостях прошел сюжет с большим числом «автозаков», прибывших в Таганрог. Так что не надо торопиться с прогнозами, которые в нынешней ситуации все больше смахивают на гадание.

«СП»: — Допустимо ли обменивать этих людей?

— Для определения того, кто преступник, а кто просто пленный, существует множество наработанных фильтрационных процедур. Плюс к тому, окончательная квалификация действий как преступных — это прерогатива суда. И тут процедур тоже хватает.

Что касается допустимости обмена, то такие вопросы не имеют общего ответа. Ответ каждый раз зависит от комплекса привходящих условий и обстоятельств: срочность, наличие раненых, больных, нарушение противной стороной конвенций по военнопленным и т. п.

Очевидно, что упомянутые лица, с одной стороны, мотивированы иначе, чем масса военнослужащих. И их возврат — это опасность появления «новых ассасинов», они же — «новые герои». Это риск и с военной точки зрения, и с агитационно-пропагандистской. Со стороны ВС РФ и нашей контрпропаганды есть возможность сыграть на внутренних различиях и противоречиях в ВСУ.

В любой армии есть подразделения, которые по какой-либо причине привилегированы в сравнении с основной массой армейских. Это вызывает глухое недовольство, и разделение пленных может быть использовано как клин, вбиваемый между подразделениями ВСУ.

«СП»: — Что делать с таким количеством заключенных? Где их содержать? Если в России, то явно не в Белгородской или Курской областях. Где? Мордовия? Север?

— Еще раз отошлю к опыту Великой Отечественной. Стройки, восстановление хозяйства, дорог. Насчет содержания и тех, и других не берусь судить, тут сфера компетенции специалистов ФСИН.

*Изображения шевронов батальона «Азов», признано экстремистским решением Фрунзенского районного суда г. Владимира 30.11.2015 и внесено в Федеральный список экстремистских материалов под п. 3269.

Дмитрий РОДИОНОВ

Фото: ТАСС

«Свободная пресса»